Выбрать быль - Страница 38

Ну хорошо, я понял, что внучка дорога вам, старче, я тут при чем?

— Эти, — старик тяжелой походкой прошел к самой большой кадке, украшенной группой деревьев разной высоты и толщины, — я начал выращивать еще в двадцать два года. И, как видишь, ни одно не загубил. После Войны, я остался один… из всей семьи. Один, — он слегка прикоснулся к самому старому на вид деревцу, склонившемуся над остальными, раскинув тяжелые ветви над ними, словно оберегая от невзгод.

Я не мешал старику предаваться воспоминаниям, дисциплинированно стоя, вытянув руки по швам, так могу простоять не один час, если честно, а уж с хорошим рассказом…

— А сейчас у меня четыре сына, — на этот раз внимания удостоились четыре деревца в центре, одно другого крепче, — и две дочери, — тут, скорее всего подразумевались те деревца, что вытягивались из кадки прочь, падая каскадом наружу, — три внука и две внучки… одна из которых еще совсем юна.

Патриарх вновь поднял ножницы и щелкнул ими, отсекая пару листочков у самого маленького деревца из группки стоящей по бокам основной композиции.

— Думаю, ей нужен кто-то, на кого она могла бы опереться вне семьи, — подал голос я, поскольку явно почувствовал, что моя очередь вплести нить речи в кружево беседы.

— Верно… — паузы, причиной которых казалась явная немощь этого убеленного сединами человека, были, скорее просто привычной для него деталью речи, ибо ни отдышки, ни явных следов усталости он не выказывал, — … мыслишь, хоть и юн, сын Осино. Ты знаешь в чем долг кадзоку?

Кадзоку? А, японского аристократа то? Наверное, как и у любой элиты любой другой страны, военной ли, научной или политической… любой элиты, чтящей долг перед этой самой страной.

— Отдать жизнь Империи, в служении или в смерти, — отчеканил я ожидаемый ответ.

Пафосно — да, глупо — нет. Положение обязывает. И это правило никогда и никакой элите забывать не стоит, иначе… ну да каждый знает примеры из истории, не каждый, правда, учится на них.

— Говоришь как настоящий сын Осино, — задумчиво покивал старик, кинув на меня наполненный силой и властностью взгляд, — кто, говоришь, тебя учил?

Занятно он меня величает. И что имеет в виду под учил? Убивать? Думать? Поступать? Ничему из этого, без учителя или примера научиться нельзя…

— Самоучка я, — плавно развел руками, словно говоря, весь мир мой учитель, — сирота.

— Да… — старик плотно сжал губы, глянул в дальний угол теплицы, где ютились деревца, что я вначале принял за набросанный на стол хворост, сухие и безжизненные, — …я знаю.

Старик неторопливо отложил ножницы на стол, подхватил маленький колокольчик и помещение наполнил чистый хрустальный звон. Две служанки в классических кимоно, словно только того и дожидаясь, вошли, быстро расставили небольшой походный стульчик напротив скамьи, положили на него мягкую подушку, разложили небольшой столик и, оставив на нем исходящий паром чайник с парой наполненных кружек, исчезли. Сервис. Старик, истинно по-стариковски, с некоторым трудом разместился на стульчике, не откидываясь, впрочем, на спинку, держа гордую осанку, словно многовековой дуб, уставший, но не сломленный, вынуждая меня усесться напротив. Пригубил чай, и затих, прикрыв глаза.

Мне о многом хотелось его расспросить. Например, о том, что за ерунда творилась на этом складе? Кто эти люди, что наняли вообще неподготовленных людей для операции требующей хотя бы наличия здравого смысла? Удалось ли что узнать у пленного? Хотя, это крайне мало вероятно. Скорее всего, этот Сигара получил какое-то количество денег, в обмен на мишуру и его банда была заранее обречена, а сам он планировал смыться из страны и зажить припеваючи на каком-нибудь теплом островке, где не бывает холодных ночей. Но скорее всего и он бы получил свою дозу свинца в голову, разве что чуть позже. Да хотя бы причину, по которой все это началось, было бы неплохо узнать! Может чрезмерное усиление семьи? Какой-нибудь закон, поддерживаемый этим стариком, от которого кому-то будет не сладко? Порой даже жалеть начинаю, что так мало интересуюсь политикой и общественной жизнью. Но я то понимаю, что даже если и спрошу, то отделаюсь ничего не значащими словами о том, что "ситуации бывают разные". Если не захочет — не скажет.

Через десять минут голова принялась гудеть от скачущих в ней вопросов, а мне стало казаться, что старик уснул, и я уже раздумывал сидеть ли мне и далее или же встать и позвать прислугу, чтобы они перенесли его в более удобное место, он, приподняв веки, с неким хитрым прищуром, став похожим на аксакала, собирающегося поведать поучительную историю, спросил:

— Что скажешь, единственный Осино, если я попрошу… присмотреть за моей внучкой?

Не единственный, еще есть младшая, но… он что, собирается нанять меня? Пришла моя очередь пригубить чай, оттягивая время. Приятный аромат защекотал ноздри, словно солнечный летний луг с южных склонов горы, что никогда не ведала о существовании пылящей и чадящей техники, был заварен в ней. Против воли я сделал глоток, слегка обжёгшись, но ничуть о том не пожалел, катая чудесный напиток на языке. Старик терпеливо ждал, чуть улыбаясь одними губами.

— Откажусь, — твердо посмотрел ему в глаза.

— Могу я узнать… причины? — слегка удивленно вскинул тот брови.

Несомненно, он не привык, чтобы ему отказывали безродные люди, удостоенные приема.

— Я уже нанят.

— О… это мне известно, — покивал он, и, должно быть заметив мой слегка удивленный взгляд тем, что Итидзе выдал свою маленькую тайну, продолжил, — неужели не заметил, что в твоем классе половина как раз и являются подобными тебе?