Дым, меж тем, словно живой, потянулся к замершему в неподвижности, толи от испуга, а может и погрузившемуся в транс, мальчику, закружился вокруг него следуя тягучему напеву. Закружился так, словно ветерок, до того налетающий редкими порывами с одной стороны, вдруг равномерно задул из всех четырех врат, встречаясь в центре и сворачиваясь в маленький смерч.
На очередном "о-о-ом-м-м", этот смерч вдруг схлопнулся, разлетевшись белесыми лоскутками по всей поляне, медленно истаивая среди травинок, а мальчик, то есть я который не я, обмяк безвольным кулем.
Видео прекратилось так же резко как и началось, оставив только один вопрос "что это было?". Хотя, к нему стоит добавить и "Как запись попала к моей знакомой?". Но, во всяком случае, появился только один ответ. Задавать вопросы деду стоит крайне аккуратно и не все. Отнюдь не все.
После недолгого блуждания по дому я все же нашел старика. Находился он в комнате, которая скорее всего, являлась кабинетом. Во всяком случае стол с большим плоским монитором, несколькими стопками документов да немногочисленными письменными принадлежностями на нем намекали на это, в остальных же деталях — нескольких мягких креслах и низком кофейном столике — напоминала скорее гостиную. Сам же дед сидел скрестив ноги в непривычном для европейского глаза стуле без ножек но с высокой спинкой на террасе-энгава, выходящей в сад. Рядом стоял еще один подобный предмет мебели, в который я и умостил свое седалище, старательно скопировав позу. Ноги скрестились в нужном положении сами собой… очевидно это прописано в генах у всех азиатов, ага.
Не успел я толком оценить вид и эстетическую красоту тщательно собранной композиции из деревьев, камней, маленького пруда в котором плескались какие-то рыбки с обязательным содзу, глухим деревянным стуком мерно отсчитывающим утекающее время, как одна из служанок, бесплотным духом скользнув в кабинет, поставила меж нами широкий поднос, на котором лежал полный набор для пускания дыма изо рта, включающий две кисеру, табак, деревянную пепельницу наполненную песком и, как ни странно, обычную пластиковую зажигалку. Бонусом, очевидно, шел керамический кувшинчик-токкури с двумя чашками отёко. Заплюйте меня духи предков, если я не хочу так жить…
Когда девушка оставила нас, так ни разу не оторвав взгляда от пола, дед, зачем-то кинув окрест цепкий взгляд, точным движением наполнил обе чашки прозрачной жидкостью, улыбнулся, показав чуть желтоватые зубы, и, без лишних церемоний опрокинул напиток в себя.
Уважаю! Для согревания души и тела — самое то. Утренний теплый ветерок как раз начал сменяться дневным бризом, обдувающим прогретую землю соленной прохладой моря. Вон кошак, недовольно морщась, неспешной походкой царя природы, добрел до нас, пока я неспешно втягивал в себя напиток и, урча усталый мотивчик, устроился на коленях у хозяина дома. Хотя… если судить по презрительному взгляду, брошенному на меня этим животным, насчет хозяина всего вокруг у него было свое мнение.
Тем временем, пока я наслаждался ощущением тепла разливающегося по внутренностям, старик успел ловкими движениями свернуть шарик табака, затолкать его в чашу трубки и раскурить. И что, мне тоже можно? Видимо правильно истолковав мой взгляд, или поняв по тому как я с недоумением крутил этот прибор в руках, он снова улыбнулся и заметил:
— Ты же взрослый, делай что хочешь.
А, вот оно как. Ну раз пошла такая пьянка… подумал я, пытаясь свернуть тонко нарезанную солому табака в такой же шарик. Я, так понимаю, слишком уж навоображал себе, находясь под впечатлением от невольного заселения и отходя от пребывания в психбольнице, и не обладая достаточными знаниями, отказался от их помощи в то время. Они же, судя по всему, поняли это абсолютно по-своему. Мальчик решил стать взрослым. Сможет — пусть живет. Не сможет — всегда есть кому подставить плечо, но о какой-то самостоятельности речи уже не будет. Традиции, я так полагаю. Возможно, мне стоило удивиться, что родственники не интересуются как и чем я живу, не навещают с причитаниями, что бедный мальчик совсем исхудал один, одичал. Но, обладая такой властью, как власть денег, они наверняка получали чуть ли не ежедневный отчет о том что, как с кем и когда я делал. Возможно, вплоть до медицинских анализов. Ага.
Ладно, буду не в затяг, убедил я себя, поджигая комок табака. Приятный, чуть шероховатый вкус наполнил рот, дополняя и полируя распробованный недавно напиток. Нда, это вам не палочки смерти тянуть, стукнулась в стенку черепа мысль, пока я наблюдал за сизым дымком, растворяющимся в кристальной чистоте утреннего воздуха.
Однако! Так бы я подумал, если бы не видел тот ролик. Весьма, зараза, загадочный ролик. И очень хорошо, что посмотрел его до того как задавать вопросы.
— Чего ты хочешь добиться? — решил я пойти напрямик.
И едва не прикусил слишком быстрый язык. Очевидно напиток и табак развязали спутавшие его узлы разума. В ответ же получил цепкий и жесткий взгляд. Вместе с трубкой и хитрым прищуром карих глаз под седыми бровями, этот взгляд создавал неоднозначное впечатление. Словно он сейчас произнесет протяжно "Ви задаёте неправильний вапрос".
— Очнулся, значит, — вместо этого ответил он.
Что значит очнулся? Очнулся в смысле: приехал чтобы узнать что-то после долгого периода ничего не делания или в том, что он знает кто я на самом деле, или кем должен быть по результатам того ритуала. Эх, слишком мало информации и слишком велик риск. Я поднес трубку ко рту, чтобы взять перерыв на обдумывание правильно ответа на этот не поставленный вопрос, но…